процедуры индивидуального выбора, благодаря взятию в расчет некоторых «структур взаимодействия», которые, по мнению автора, выявят «выгодный» характер этих ограничений. Стало быть, подобное повторение идей Юма значительно выигрывает от развития общественных наук в сторону анализа структур взаимодействия. Эту эволюцию мы будем исследовать в следующей части.

• Оптимизирующая рациональность как социальная норма

Симметричные по отношению к предыдущей идее попытки сведения рациональности к социальной норме имеют следующее обоснование. Аргумент заключается в том, что рациональность имманентна западной культуре или характеризует современный этап в историческом развитии. Для того чтобы основать подобную культурную или историческую интерпретацию рациональности, исследователи обращаются к анализу бюрократической рациональности Макса Вебера¹. Парсонс, например, говорит о рациональности как о «рациональной норме эффективности» (T.Parsons, 1968/1937, p. 56).

Даже у Гоббса, который предложил модель социального порядка, предполагающую реализацию собственных интересов рациональными индивидами, иногда рациональность принимает нормативный характер, индивиды при этом рассматриваются с точки зрения их чувств или «пертурбаций души», что угрожает этой рациональности. Таким образом, «любовь к славе или известности за известными пределами должна рассматриваться в качестве одной из пертурбаций», равно как и удовольствие от посмертной славы. Тогда как «уважение к самому себе - это не пертурбация, а само условие существования души» (T.Hobbes, 1974/1658, p. 167). Вышеупомянутый нормативный элемент - душа должна основываться на самоуважении, не создает ли он предпосылок для нормативной интерпретации рациональности? Джейн Хэмптон в своей работе о Гоббсе (Jean Hampton, 1986) признает, что данное долженствование несколько туманно (puzzling), но оно может быть понято в соотношении с нормальностью физиологического состояния. Этот автор приводит в качестве аргумента трактовку сумасшествия в «Левиафане». Согласно этой трактовке, «страсть, сила и продолжительность которой порождают безумие, отражает ни что иное, как более высокую ступень тщеславия, которая вообще именуется надменностью или самодовольством (pride, self-conceit, superbia), или глубокий упадок духа (dejection of mind)»» (T.Hobbes, 1971/1651, гл. VIII, с. 70). Безумец не знает своих истинных желаний, соответственно, он не может быть рациональным.

1.2. Попытки разделения сфер применимости двух терминов

Другим способом разрешения конфликта между нормой и рациональностью являются попытки, которые имеют целью определить конкретное место двух терминов в анализе деятельности. Таким образом, Милль ставит в упрек Бентаму его попытку сведения всех человеческих действий к заинтересованным поступкам и пытается сформулировать свою версию моральных основ утилитаризма на основе «чувств и социальных симпатий, которые естественны для человека», чувства «общества в целом» и «коллективного интереса» (J.S.Mill, 1968/1863, стр. 93, 135). Но признание

¹  Вебер пытается уйти от «рационализма», который утвердил бы преобладание рациональных мотивов или дал бы им позитивную оценку (M.Weber, 1971/1922, p. 16). Он предполагает, что рациональное или логическое объяснение должно быть преимущественным для социологии, так как им пользуется все научное сообщество, являясь нормой научного обоснования (M.Weber, 1949/1922, p.58). О дискуссиях по поводу данной точки зрения см. J.-C. Passeron, «Weber et Pareto...», тот же том, с. 97-106.